Вундеркинд Алиса — жертва семейной секты
«Вундеркинд» Алиса – жертва семейной секты
Попалось на глаза сразу несколько публикаций о «вундеркинде» Алисе Тепляковой, и эта информация почему-то зацепила.
Не буду повторять об этой девочке то, что говорят, что заметили все, и с чем я полностью согласен: да, ребёнка лишили детства, да, однобокое развитие – одно в ущерб другому, да, средненькие результаты по тестам ЕГЭ – не та цель, к которой надо было стремиться… Гораздо полезнее было бы углублённое изучение тех предметов, от которых она отныне избавлена – поскольку их «сдала», скинула как пройденный этап.
(Что, разве биология или химия – не интересные области, изучения которых, если в них углубиться, хватит на целую жизнь? А география? А литература? А иностранные языки? А физика? – Всё это сферы, в которые можно погрузиться с головой и остаться там на всю жизнь – не гони тебя родители к другой цели: «сдать», вырваться вперёд, опередить других?)
Но всё же, поскольку я привык изучать людей «в полевых условиях», т.е. бОльшую часть информации о них черпать из их интонаций, жестов, мимики и общего контура поведения, я понял, что главное именно для меня – у в и д е т ь эту девочку с её папой собственными глазами. Это всегда давало мне больше, чем тысячи слов (я ведь говорил, что я ещё и физиономист – разве нет?)
И я нашёл видео с выступлением папы с дочкой на телевидении.
Видео это меня ужаснуло.
Ну, «семейные трусы», в которых глава семьи явился в студию для публичного выступления перед миллионами (не побоюсь этого слова) зрителей, шокировало не меня одного.
Сейчас, когда я взялся за перо, я могу «продлить» это первое впечатление уже на одну, следующую ступень: скажите, это признак адекватности человека? Хорошего понимания обстановки и необходимой гибкости, чтобы встроиться в неё, в неё вписаться?
Явно нет.
(Не говоря уже о бороде – даже бородище! – которая всегда была для меня признаком боязни её носителя открыть своё лицо, предстать пред окружающими полностью и честно, ни за что не прячась, ничем не маскируясь).
Но главное всё-таки девочка, эта самая «вундеркинд».
Согласен с теми, кто её вундеркиндом не считает, видя обычную поверхностную натасканность, хорошую цепкую память – а какая ещё память может быть у ребёнка, если с малых лет (или даже месяцев) его подключить к активному усвоению информации? – Думаю, что любой нормальный ребёнок запомнил бы на её месте не меньше.
Но что мне особенно бросилась в глаза – это неусидчивость. Беспрестанное ёрзанье, неспособность спокойно усидеть на месте, то есть то, чему, среди прочего, нас всех учат с детского сада и первого класса школы: спокойно высидеть необходимый отрезок времени: от того интервала, когда воспитатель читает дошколятам книжку, до – более сложных 45ти минут урока в школе. А затем – усложняя задачу, переходя на новый этап – «пару» в вузе – час двадцать минут.
Без этого элементарного и вроде бы «внешнего» навыка никакая учёба в стационарном учебном заведении не получится, это, если подумать, особая задача, которую мало кто осознаёт как отдельную, но непременную к исполнению.
Придётся, видимо, «особенной девочке» и дальше учиться по собственному графику и собственным ритмам – к общепринятой норме она пока не приспособлена.
Плюс – она постоянно трогает своего папу за руку. Это её «подкрепление», это черпание ею уверенности, что она всё делает правильно. Это тоже неспроста.
Педагогические убеждения её родителей, видимо, базируются на предоставлении детям полной свободы, расковывания их порывов и побуждений… — Хорошая установка, если не забывать о второй стороне медали: что сдержанность среди людей, самоограничение – необходимый атрибут правильного и успешного взаимодействия с окружающими, без них эта свобода выродится в эгоцентризм и нарциссизм.
Что, вообще-то, уже и произошло.
Задайте себе вопрос: а какая у этой девочки самооценка?
Задали? Ответ, я думаю, напрашивается сам собой. – Самая высокая. – Она уже сейчас уверена что она лучше, исключительнее всех, на голову выше всех остальных людей.
Именно к этому стремилось воспитание в её семье: добиться превосходства над другими, подняться над ними. И хотя юная Алиса ещё никуда и ни над кем на деле не поднялась, в душе своей она уже уверена, что всех превзошла.
Хорошее начало жизненного пути! – Сформировавшись в узком, замкнутом (и тесном, ориентированном только на себя и свой главный авторитет – отца) кругу – она там приобрела ощущение превосходства над остальными людьми, при том, что с людьми вне этого семейного мирка, за его пределами ещё ни разу по-настоящему не сталкивалась.
А вот когда столкнётся – начнётся настоящая ломка (я такой нарциссический тип ребёнка описывал в заметке «Сюжет Чехова…»). Со всеми вытекающими: истериками, дикими выходками, фантастическими обвинениями… — Мир, который она встретит за пределами своей семьи-квартирки будет для неё шоком и жизненной катастрофой.
(Я заметил, что у неё даже дикция очень плохая. Как у какого-нибудь Маугли, который привык проборматывать что-то только на понятном его окружению языке, но не развил свою речь до внятной всем в большом сообществе людей. Да и диалог она способна вести только со своим собственным отцом, с людьми извне — нет).
Я удивляюсь, что молчат специалисты в области формирования личности. Даже психологи со специальным образованием и учёными степенями мямлят что-то невразумительное, повторяют всем понятное и без них.
Но личности у девочки просто нет, личность у неё не сформировалась – она только часть своего семейного «куста» с очень плотно спрессованными его ветками (9 человек в однокомнатной квартире! Постоянное взаимодействие с одними и теми же людьми, все 9 лет её жизни!) – Без этого «куста» она неспособна ни на что.
Говоря простыми словами, она лишена собственной идентичности, самости, самостоятельности, она на сегодняшний момент может быть только «частью» чего-то, и больше ничего.
Но раз личность у неё неполная, раз она только «часть» – что это напоминает нам больше всего?
Да, секту. Именно секту, где авторитарный руководитель принимает решения единолично, и эти решения и «цели» подчинённого ему сообщества – обязательны для всех.
Не зря взволнованные наблюдатели всматривались в пару отца и дочери, ища в их общении следы принуждения девочки к тем «подвигам», которые она совершила. Внешне никакого принуждения не заметил даже самый придирчивый взгляд.
Однако по сути оно есть и никуда не делось: маленький мирок, в котором с рождения оказалась девочка, просто не дал ей выбора, не дал ей увидеть другие стороны жизни и другие цели, кроме тех, которые стоят и поддерживаются, культивируются его авторитарным главой.
История Алисы цепляет не даром. Люди инстинктивно чувствуют, что им открыли нечто чудовищное, уродливое. Хотя не могут пока найти для обозначения этого уродства подходящих слов.
Будем дожидаться, когда найдут?
Или действовать надо уже сейчас – и реабилитационно-психологически уже после того, как, в первую и неотложную очередь – юридически?
Источник
«Не вундеркинд, а компьютер, в который закачали полезные знания» — психолог об Алисе Тепляковой
Ольга Некрасова
Фотографии: Depositphotos / Иллюстрация: Юлия Замжицкая
Родители озабочены успешностью своего ребенка. И почти с рождения учат считать, читать, писать, таскают по развивашкам. Они надеются, что таким образом дают успешный старт в будущем: элитная школа, престижный вуз, успешная карьера.
Однако сегодня энциклопедические знания не имеют значения, если ты не умеешь выстраивать отношения. На ближайшие пять лет у работодателей в цене эмоциональный и социальный интеллекты. Сложно работать в команде — минус в карьере. Нет гибкости в мышлении — до свидания. Нет творческого подхода к решению задачи — получи должность пониже и зарплату соответствующую.
Поэтому перескакивать через классы и заканчивать экстерном школу в восемь лет — такое поведение, скорее, вредит ребенку.
Уже много писали об украденном детстве Алисы Тепляковой, уникальной девочке, которая в девять лет поступила в МГУ. Давайте поговорим о ее будущем. Как оно может сложиться, когда она закончит Университет?
О чем вообще с ними разговаривать
Важное умение ребенка — общение со сверстниками и многочисленными взрослыми. Чем шире круг людей, тем больше разных стилей поведения отработает ребенок. Научиться ссориться и мириться, почувствовать себя частью команды и лидером, отработать разное поведение в конфликтных ситуациях, договариваться и отстаивать свою точку зрения — все эти навыки ребенок получает на практике во время игр и общения с окружающими. Более того, в групповом общении дети учатся правилам поведения со сверстниками и взрослыми: что можно и нельзя, как вести диалог, перебивать собеседника или выслушать.
Алиса лишена такой возможности. О чем говорить с ровесниками, когда у них на уме разная ерунда. Они не знают и сотой доли того, о чем она прочитала в книгах. Да и не каждый взрослый настолько эрудирован, чтобы поддержать с ней разговор. У Алисы очень узкий круг людей, с кем она может что-то обсудить и поговорить — это ее родители и братья/сестры.
Для чего еще нужны окружающие? На них ребенок «отрабатывает» гибкое поведение и разные эмоциональные реакции как свои, так и других людей. Это поможет в будущем разрешать межличностные недоразумения мирным путем.
В результате такого искусственного ограничения девочка лишена возможности примерить на себя разные социальные роли: семейные, профессиональные, мужские/женские.
Работодатели отдают предпочтение тому , кто обладает более высоким социальным интеллектом: умеет выслушать чужую точку зрения, изучить ее, а не возвышается за счет собеседника.
Алиса здесь в проигрыше.
Творческое мышление
У ребенка до семи лет в норме активно развивается правое полушарие. Это образное восприятие и эмоциональная сфера, творчество и креатив, гибкость и интуиция. А лобные доли левого полушария начинают формироваться только к восьми годам.
Нагруженный большим объемом информации, левое полушарие мозга (творчество) воспринимается как нечто лишнее. На развитие его не стоит тратить усилий.
В интервью «Комсомольской правды» Алиса не говорит, что ей интересно изучать все это. Отвечает: «Нужно». Папа отчитывается об успехах дочери, сколько книг и страниц прочитала Алиса за первые дни учебы в МГУ — цифры внушительные (более 2000 страниц).
Все это напоминает гонки. Ребенок превращается в некий компьютер, в который закачали полезные знания. Алиса сегодня именно так и выглядит. Ей дают задание, она его выполняет.
Поскольку целью папы с Алисой была досрочное окончание школы, то нужно обработать как можно больше информации: прочитать книги, прослушать лекции, закрепить полученные знания и отработать навыки. Благодаря отличной памяти девочка успешно с этим справляется.
Расширить область исследований, попробовать разные варианты решений, покопать вглубь темы — девочке на это времени вряд ли хватало. Иначе Алиса закончила бы школу гораздо позже: на формирование творческих навыков требуется много времени.
Работодатели сегодня отдают предпочтение тем, кто способен искать и находить нестандартные решения сложных задач. И успешны те сотрудники, кто хорошо справляется с этим. Получится ли это делать у Алисы в будущем — большой вопрос. Ее правое полушарие (творчество и креатив) «забито» цифрами и нужно очень сильно постараться, чтобы разблокировать эту сферу.
Мы с тобой одной крови
Здесь, как в «Маугли»: найти свою стаю и стать ее частью.
Единомышленники, соратники, одногруппники, одноклассники, родственники — человеку важно ощущать себя частью коллектива.
Если 3-4-летки чаще играют в одиночку, то пятилетние детки выбирают уже коллективные, командные формы развлечений. В них определяется общие цели и план действий всех участников.
Алиса в домашней обстановке успешно налаживает отношения с родственниками — родители, сестры/братья. Но насколько уютно общение со сверстниками и другими взрослыми?
Сегодня от внешней среды ее оберегает папа: от лишних взглядов, посторонних вопросов. Кто во взрослой жизни станет ее продюсером и будет координировать каждый шаг. Сможет ли она самостоятельно ориентироваться в огромном количестве сообществ и групп (коллеги, соседи, начальство и пр.), налаживать контакты и связи между ними и внутри их — сомнительно. По книжкам этому не научишься — только практика, только живое общение, если папа позволит.
В отчете WEF компетенции лидерства и социального влияния поднялись на две позиции. Эти навыки необходимы не только руководителям. Взять на себя ответственность, направить коллег на решение — сотрудники с такими умениями у работодателей в цене.
Алисе и здесь не повезло.
Что дальше
Скакать через классы и экстерном заканчивать школу не выгодно.
Поступила Алиса в 9 лет в МГУ, закончит его в 14 лет. А с учетом заявления папы — в 12 — они намерены выполнить пятилетку за три года. Куда дальше она сможет пойти? Работать ее не возьмут — возрастом не вышла. Трудоспособность этой девочки поразительна, поэтому ей нужно обязательно нагружать себя знаниями, причем по максимуму. Психологом не получится: эмоциональная грамотность недостаточна, социальная — тоже.
Остается снова идти учиться на второе высшее. Если к этому времени она не устроит бунт. 14 лет — подходящее время для подросткового негативизма и отрицания родительских идеалов. Но это уже другая история.
И еще: Алиса находится под пристальным вниманием общества. Одна ошибка, неверный шаг — ее скинут с пьедестала. Девочка постоянно находится в состоянии стресса и напряжения: оправдать надежды папы, стать удивительным ребенком и постоянно подтверждать ожидания окружающих. Постоянно сдавать экзамены — привычное для нее состояние, хоть и нервное. А вот находиться под прицелом миллионов глаз — выдержит ли детская психика?
Если вам нравятся материалы на Педсовете, подпишитесь на наш канал в Телеграме, чтобы быть в курсе событий раньше всех.
Источник
Феномен Алисы Тепляковой: вундеркинд или PR родителей?
Продолжается скандал вокруг Алисы Тепляковой — девятилетней девочки, которая стала студенткой психфака МГУ. На этот раз «заботливый родитель» устроил драку в здании факультета. Всё больше история семьи Тепляковых становится похожа не на кузницу вундеркиндов, а на нечто иное.
Кто не в курсе — напомню: Алиса Теплякова поступила в МГУ имени Ломоносова на психологический факультет в возрасте 9 лет. Отец девочки, Евгений Тепляков, уверяет, что разработал педагогическую систему, позволяющую выявлять и развивать способности ребёнка на самых ранних этапах. Итог — девятилетняя девочка поступает в престижный вуз. Однако для бюджетного обучения недобирает баллов и зачисляется на платное отделение.
Всё это время зачисление и обучение Алисы сопровождает шум в СМИ. Отец охотно даёт интервью, вмешивается в учебный процесс, чехвостит педагогов и одногруппников девочки (в интернет даже слиты скрины его хамства в общем чате) — словом, демонстрирует готовность к скандалу и, как теперь принято говорить, хайпу.
В ситуации с обучением ребёнка в вузе у меня один-единственный вопрос: зачем?! Я прочла несколько десятков мнений психологов. Почти все они так или иначе связаны опасением: а не наносит ли психический вред девочке столь интенсивная учебная программа?
Я вполне допускаю, кстати, что отец, будь он хоть тысячу раз неправ, разработал эффективную методику. Я искренне не понимаю только одного: зачем? В 9 лет человек не сформировался ещё ни умственно, ни психически, он гибок, как пластилин. И если даже допустить, что девочка готова к программе вуза (в чем лично я сильно сомневаюсь), вряд ли она готова к непрекращающемуся всероссийскому скандалу. Который не просто не утихает, а нарастает в геометрической прогрессии. Вот уже видные общественные деятели высказались, омбудсмен вмешался, новости пестрят заголовками! Отец подрался в стенах факультета.
Что дальше? История выйдет на международный уровень?
И за всей этой суетой все как-то забыли о девочке. У меня есть одна параллель, которая покажется на первый взгляд странной. Так, благотворительница Лидия Мониава, казалось бы, находится в противоположной ситуации. Она взяла на попечение глубокого инвалида Колю, находящегося в вегетативном состоянии, и непрерывно поднимает вокруг него шум в СМИ. Коля должен учиться в обычной школе! (Коля при этом не то что передвигаться — даже есть самостоятельно не может). Коля побывал на митинге! Коля посетил тату-салон и обрёл пирсинг!
Казалось бы, где глубокий инвалид Коля, а где вундеркинд Алиса. Но в обеих историях судьба ребёнка ушла куда-то на десятый план. Состояние Коли, переживающего десятки (!) эпилептических припадков в день, мало кого интересует. Он стал своеобразным тараном, при помощи которого Мониава продвигает идею инклюзии.
Так и девочка Алиса, кажется, потерялась на фоне инициатив её отца. По сути — это маленький и наверняка испуганный ребёнок, которого вряд ли кто спросил о готовности стать всероссийским вундеркиндом.
Ей может быть больно, ей может быть страшно. Её ровесницы веселятся и играют в то время, как она сдаёт университетскую программу. Задал ли Евгений Тепляков своей дочери один закономерный вопрос: готова она лишиться детства ради высоких целей?
Что-то мне подсказывает, что не задал.
А закончить хочется цитатой одного малоизвестного педагога, конечно:
«Если у ребёнка нет способностей, преступление требовать от него прекрасной учёбы или заставлять учиться. Это ведёт к трагедии».
Источник